Работы Хладни над колеблющимися пластинками и открытие им звуковых фигур

По мнению Кайзера, утрата этого древнего учения и стала причиной того, что между понятиями “наука” и “душа” пролегла непреодолимая пропасть. Однако он не переставал надеяться, что, преодолев забвение, наука о гармониках вновь свяжет в единое целое материю и дух. В соответствии с теорией Кайзера, принцип соотношения целых чисел лежит в основе не только учения о гармониках, но и множества других наук о живой и неживой природе — химии, физики, кристаллографии, астрономии, архитектуры, спектрального анализа, ботаники. Этот принцип нашел отражение не только в представлении о структуре звука, но и в периодической таблице элементов, и в учении о строении почвы.

Еще один отрывок из «Акроазиса», где Кайзер рассуждает о взаимосвязи между гармоническими рядами и листьями растений: «Если спроецировать все тоны в пределы одной октавы (как это сделал Кеплер в "Harmonice mundi"), прорисовав все соединительные отрезки, в результате получится схематическое изображение листа растения. Из этого следует, что октава, этот краеугольный камень любой музыкальной системы и основа слухового восприятия музыки, заключает в себе форму листа. Таким образом, получает новое, «психологическое» подтверждение теория Гёте об эволюции растений, выводящая, как известно, многообразие растительных форм из простейшей формы листа. Многообразие форм цветка — 2 (4, 8...), 3 (6, 12...), 5 (10...) — можно рассматривать с точки зрения гармонии в качестве морфологических параллелей, соответствующих интервалам трезвучия... Только представьте себе, что это означает, когда в одном цветке одного растения проявляется точное деление на три и в то же самое время — на пять. Даже самым ярым скептикам придется признать, что в душе каждого растения заключен некий формообразующий прототип (в данном примере — терции и квинты), придающий цветку, как и музыке, определенную форму по сходству с музыкальными интервалами».

В рамках своего учения о звуке Кайзер разработал теорию взаимосвязи законов гармоник и архитектуры. Впрочем, эту взаимосвязь еще веком раньше подметил Гёте, которому принадлежит знаменитое высказывание: «Архитектура - это застывшая музыка». В такой афористичной форме Гёте выразил идею о том, что принцип соотношения гармоник приложим и к области конструкций и сооружений. Далеко не все формы, встречающиеся в геометрии и природе, подчинены закону гармонических соотношений, но, по мнению Кайзера, именно формы, соотносящиеся с гармоническими рядами, представляются нам наиболее красивыми. Особенной соразмерностью и гармоничностью отличаются те конструкции, между составными элементами которых существует соотношение, основанное на октаве (2:1), кварте (3:2) и терции (5:4). Этот закон был прекрасно известен в древних школах мистерий. Не случайно самые прекрасные из афинских, римских и египетских храмов основаны именно на этих пропорциях.

Киматика - это наука о формообразующих свойствах волн, типично ассоциируется с физическими образцами, возникающими от взаимодействия звуковых волн с неорганической материей. Понятие киматика было введено швейцарским учёным Хансом Йенни (Hans Jenny), полученного от греческого "kyma" ("????") – “волна”, "ta kymatica" (" ?? ???????? ") – “вопросы, имеющие отношение к волнам”. Девять лет жизни Ханс Йенни, посвятил изучению воздействия звука на неорганическую материю, фиксируя результаты на фотопленке. Он размещал на стальных пластинах различные вещества — воду или иные жидкости, пластмассу, смолу, глину, пыль — и приводил пластины в колебательное движение с различной частотой. Фактически он продолжил работу немецкого ученого Эрнста Хладни (1756 — 1827), также проводивший эксперименты со звуком. Хладни насыпал песок на стеклянную пластину и водя по краю пластины смычком, заставлял песчинки на стекле складываться в прекрасные симметричные узоры. Среди сотен фотоснимков, сделанных им и его помощниками, есть изображения, подобные по форме морским звездам, органам человеческого тела, микроорганизмам и обитателям подводного мира, состоящих из кусков обычной пластмассы, пыли и других субстанций. Один из более сложных экспериментов Йенни был с вибрирующую капелькой воды, содержащей мелкие частицы, эти частицы формировали трёхмерную звезду или двойной четырёхгранник в кругах.

Чем выше частота вибраций, тем сложнее формы, а некоторые из них имеют подобие традиционным мандалам и кругам на полях. Есть доказательства того, что звук обладает способностью творить форму. Неодушевленные предметы — капли воды, шарики смолы и другие материалы в опытах доктора Йенни, — подвергнутые воздействию звуковых волн, сами приходили в волнообразное движение, после чего постепенно обретали четкие очертания. Бесформенные комки, пронизанные звуком, бились и пульсировали. Казалось, будто они состоят из живой плоти и дышат. Как только звук стихал, всякое движение прекращалось, и на пластинах снова лежали бесформенные комки неорганической материи. Во втором томе “Киматики” доктор Йенни пишет: «Теперь уже не вызывает сомнений, что и в сфере неорганической материи, и в мире живой природы действуют одни и те же законы гармонической организации... Во-первых, мы наглядно показали, что гармонические системы, представленные в наших экспериментах, возникают под действием колебаний в форме интервалов и гармонических частот».

В соответствии с теорией доктора Йенни между гармониками и гармоническими структурами существует взаимосвязь.Различные неорганические субстанции обретали форму под воздействием гармоник с различной частотой колебаний, образующих между собой гармонические интервалы.

Подобного же эффекта добилась Барбара Хироу с помощью лазера. Она крепила зеркало к акустической системе. Когда система производила два звука с разной частотой колебаний, зеркало начинало вибрировать. Затем на зеркало направляли лазер. Луч его отражался на экране, воспроизводя на поверхности образы, возникавшие под действием звука. На данный момент подобным образом устроены лазерные установки для концертов и танцплощадок. Оказалось, что интервалы, образованные гармоническими рядами, порождают устойчивые и геометрически совершенные формы державшиеся на экране до тех пор, пока звук не смолкал. Негармонические же интервалы порождали формы, геометрически несовершенные и неустойчивые, быстро распадавшиеся. Результат был особенно ярким в тех случаях, когда звук содержал выразительные гармоники (обертона).

Под впечатлением книги Йенни композитор Элвин Лакир (Alvin Lucier) написал композицию Queen of the South. Работа Йенни была продолжена Центром Продвинутого Визуального Изучения (CAVS), который основал Гиорджи Кепес (Gyorgy Kepes) в Институте Технологии Штата Массачусетс (MIT). Он приводил в состояние вибрации металлический лист, в котором были маленькие отверстия. Через эти отверстия пропускали горящий газ, который образовывал термодинамические образы.

Киматика наглядно показывает нам, что вибрация организует материю. Не стоит забывать, что любая материя состоит из мельчайших частиц которые постоянно находятся в движении и имеют свой тон, цвет, геометрическую фигуру.Все химические элементы можно расписать нотными знаками. Пользуясь такой таблицей реструктурировать кристалическую решетку вещества не составит труда, тем самым придать ему другие свойства, к примеру, повысить октановое число топлива. Поиски геометрически стабильных музыкальных интервалов - это ключ к создаванию новых материалов, сверхпрочных сплавов и это далеко не предел.
Вибрация - это творческая сила организующая бесконечное множество живых форм в любой среде по законам гармонии.

Цитаты из книг Джонатана Голдмана "Целительные звуки".

http://ewers.livejournal.com/1894.html

В конце сентября Резников с помощью голоса и слуха впервые исследовал Каповую пещеру (ее также называют Шульган-Таш). Вместе с корреспондентом Newsweek он облазил все залы, на стенах которых нанесены около 50 рисунков и знаков.
Собранные данные подтвердили гипотезу Резникова: в этой пещере художники рисовали именно в тех местах, где резонанс максимально усиливает звук. «Эта версия вполне имеет право на существование», - считает ученый секретарь Института археологии РАН Екатерина Дэвлет.

Егор Резников при виде десятиметрового «полотна» преображается. Он пробует голосом разные варианты: то рычит, то мычит, меняя тембр, ищет подходящую частоту и с помощью секундомера замеряет продолжительность различных звуков. «Пока нет измерительных приборов, которые могли бы действительно помочь исследовать звучание пещеры, - объясняет он.
- Однажды я работал с американскими учеными. Они глядели на свои аппараты, говорили, что нет ни эха, ни резонанса. А я их слышал». С этими словами профессор засовывает голову в каменную нишу, над которой располагается рисунок какого-то животного, и начинает мычать. Сразу становится не по себе: вся каменная колонна вибрирует, и создается ощущение, что в пещере действительно находится мамонт или бизон.

«Это и есть резонанс», - улыбается довольный произведенным эффектом Резников. Если «пустить» голос на определенной частоте, то амплитуда колебаний (то, что мы воспринимаем как громкость) возрастет. И слабый звук в углу пещеры отзывается громким гулом по всем залам. Профессор переходит от стены с рисунками к пустой стене и издает разные звуки. Впечатление совсем другое, и, самое главное, эхо повторяется меньшее число раз. «Количество повторов эха - один из способов измерять резонанс», - поясняет Резников. Чем удачнее попадаешь в резонанс, тем громче звук и тем дольше он будет отражаться не затухая. «Вот послушайте, в этом направлении отклик повторяется пять раз, а у той стены бывает и по восемь», - демонстрирует музыкант.

Резников тщательно обследовал «голосом и слухом» каждый рисунок во всех трех залах нижнего этажа пещеры и признал наилучшим резонанс в зале Хаоса, где на высоте трех метров располагаются рисунки лошади и человекоподобной фигуры. Но самое интересное ждало нас на втором этаже пещеры. «Первый этаж - это начальный этап испытаний, - рассуждает Вячеслав Котов. - Это “вводный курс” молодого воина, которого надо было отрешить от всего мирского. Сложнейший и опасный уступ, который надо преодолеть, чтобы попасть на второй этаж, - свидетельство того, что там люди проходили последний обряд инициации». Поднимаемся по трем почти отвесным металлическим сварным лестницам на несколько десятков метров вверх, скользим на перекладинах. Совершенно непонятно, как древние люди преодолевали этот путь без альпинистского снаряжения. Котов предполагает, что они использовали сучковатые стволы деревьев: сучки служили ступеньками. Но как втащить стволы наверх и расставить на нужных уровнях - всё равно не ясно.

Первое изображение на втором этаже - малоприметная красная точка, но именно около нее Резников задерживается надолго. Похожие точки он уже видел во французских пещерах. «Такими знаками древние отмечали границы звуковых зон», -
говорит он и громко издает звук «О». С одной стороны эхо повторяет возглас семь раз, а с другой - восемь. Это раздел по резонансу. «Не аукнешь - рисунка не найдешь», - шутит сотрудник заповедника Ольга Червецова.

Из 50 рисунков 9 изображают мамонтов
(лошадей, к примеру, только 5)

Еще выше располагаются Акустический и Бриллиантовый залы,
где мы сталкиваемся с противоречием. Голос музыканта там особенно хорош и звучен, но рисунков не видно. Почему - неизвестно. Возможно, в этих залах совершались обряды, для которых не было нужды в настенных изображениях. А чуть
ниже двух «неудачных» залов находится зал Рисунков, где Резникова ждет настоящий триумф. Останавливаемся около самой красивой и большой картины с животными.
Пока профессор «озвучивает» изображенных на ней бизонов, лошадей и мамонтов, начинают звучать и картины у противоположной стены. «Эти картины отвечают друг
другу, - говорит профессор, - такая вот у них перекличка. Они не просто так здесь нарисованы».

До сих пор науке не удавалось восстановить речь первобытного человека, понять, в каких ситуациях и при помощи каких звуков он выражал свои эмоции. Гипотеза Резникова, возможно, позволит археологам это сделать — при помощи резонансных участков пещер.

Это звучит Юпитер - Jupiter (NASA Voyager Space Sounds) by Dr. Jeffrey